понедельник, 27 августа 2012
10:39
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
четверг, 19 июля 2012
Ну как? Вот лист, и он однажды напомнит об этом дне. А теперь я смогу описать месяц до того? Два?
07.06.12... - 19.07.12.
Ну-ну.
07.06.12... - 19.07.12.
Ну-ну.
пятница, 08 июня 2012
«Потеря двухсот или двух тысяч человек — это мелочи, а что касается смерти их командующего, то это даже меньше, чем ничто » (c)
Наконец, он говорит о солдатах.
Наконец, он говорит о солдатах.
среда, 06 июня 2012
Сразу же потемнело и ветер шипит по листве дождём.
вторник, 20 марта 2012
Весенний ли это ветер, или ещё зимний? В нём ветви особенно похожи на руки.
воскресенье, 12 февраля 2012
Вот так. В дни сомнений, в минуты тягостных раздумий, скажи ему. Когда он спросит, тогда разрешится узел.
....... .....
....... .....
Да, у равнодушия может быть своя история, однако оно губит другую историю. Вот к чему не равнодушен.
среда, 08 февраля 2012
"...в силу многих обстоятельств именно XXI век должен стать эпохой или нового, наиболее радикального за всю историю человечества экспансионистского передела мира, закладывающего основания для последующих ожесточенных вспышек национально-освободительных войн, или, наоборот, разумной рационализации международных отношений на принципах самообуздания развитыми странами своего эгоистического экспансионизма и обеспечения устойчивого развития всех народов мира".
...
...
четверг, 29 декабря 2011
Я должен радоваться. Скоро (этой ночью) можно будет резать труп. Труд, то есть.
Сегодня особенно тонкий серп.
Может быть не успею порадоваться. Изрежу и засну. С особенным упоением.
Надеюсь. Но если вновь не удастся, то два дня назад испытывал горячее молоко и мёд. И испытаю.
Сегодня особенно тонкий серп.
Может быть не успею порадоваться. Изрежу и засну. С особенным упоением.
Надеюсь. Но если вновь не удастся, то два дня назад испытывал горячее молоко и мёд. И испытаю.
среда, 28 декабря 2011
Врачеватель.
Да, сегодня вроде врача.
Да, сегодня вроде врача.
вторник, 27 декабря 2011
Ты спрашивал, как я?
Лично меня заботит одно, в четвёртый раз не потрудился достаточно, чтобы каждое слово прошло барьер. Единственное, хотя и очень серьёзное для меня.
Нет, с восемнадцатого, значит, куда дольше.
Лично меня заботит одно, в четвёртый раз не потрудился достаточно, чтобы каждое слово прошло барьер. Единственное, хотя и очень серьёзное для меня.
Нет, с восемнадцатого, значит, куда дольше.
воскресенье, 25 декабря 2011
После факельной пляски на потных лицах
После глухого молчанья в садах
После пыток в пустыне
Воплей и плача
Темницы, дворца и раскатов
Весеннего грома далеко над горами
Тот кто был жив ныне мертв
Мы что были живы теперь умираем
И терпенье кончается
Здесь нет воды лишь камни
Камни и нет воды и в песках дорога
Дорога ведущая в горы
В горы камней в коих нет воды
А была бы вода мы бы встали припали бы к ней?
Но ни встать ни помыслить средь этих камней
Солью пот и ступни в песке
Средь этих камней чуть воды бы
Мертвых гор пересохшая черная пасть
Здесь ни встать ни сесть ни упасть
Даже безмолвия нет в этих горах
Гром без дождя
И одиночества нет в этих горах
Исподлобья красные злобные лица
Смотрят глумливо из жалких лачуг
Была бы вода
А не камни
Пусть камни
Но и вода
И вода
Родничок
Лужица
Хоть бы голос воды
Не цикады
Не посвист иссохшей травы
Журчанье воды по камням
В коих дрозд-отшельник средь сосен
выводит
Кап-кап кап-кап кап-кап-кап
Но нет здесь воды
Кто он третий идущий всегда с тобой?
Посчитаю так нас двое ты да я
Но взгляну вперед по заснеженной дороге
Там он третий движется рядом с тобой
В темном плаще с капюшоном
И не знаю мужчина ли женщина
- Кто ж он бок о бок с тобой?
Что там за звуки с небес
Тихий плач материнский
Что там за орды несутся
По иссохшей безводной равнине
Коей нет ни конца и ни краю
Что за город там над горами
Рассыпается в лиловом небе
Падают башни
Иерусалим Афины Александрия
Вена Лондон
Фантом
И женщина свой распустила узел
И волосы как струны зазвенели
Нетопыри сложив крыла на пузе
Повисли вниз головой на капители
Лилового свеченья полоса
Колокола ударили на башне
Храня свой час вчерашний
И пересохших колодцев голоса
В этой пустыне меж гор нет жизни
Месяц бессилен и трава поет
Над щебнем надгробий
Пустая часовня, жилище ветра.
Окна зияют, дверь скрипит на ветру
Мертвые кости чар не таят.
Лишь петушок на коньке
Ку-ка-реку ку-ка-реку
Меж молний. Влагой дохнуло.
К дождю.
Ганга обмелел, и обвисшие листья
Ждали дождя, а тучи
Сгущались вдали над Гимавантом.
Джунгли присели в молчанье, как перед
прыжком.
И тогда гром сказал
DA
Datta: что же мы дали?
Отчаянье жить мгновеньем
Стоящее столетий благоразумья
Сим и лишь сим мы и жили
Чего не отыщешь ни в некрологах
Ни в эпитафиях наших затянутых паутиной
Ни за печатями сломанными адвокатом
В пустых наших квартирах
DA
Dayadhvam: Слышал я ключ повернулся
Только раз повернулся в замке
Думаем все о ключе, каждый в темнице
своей
О ключе, ощущая темницу
Лишь ночью - и звуки эфира
На миг оживляют разбитого Кориолана
DA
Damyata: Судно слушалось
Радостно твердой руки у кормила
Море спокойно, и сердце послушалось бы
Радостно, только позволь ему - забьется
Как велено кормчим
На берегу я сидел
И удил, пустыня за моею спиною
Наведу ли порядок я в землях моих?
Лондонский мост падает падает падает
Poi s'ascose nel foco che gli affirm {*}
{* И скрылся там, где скверну жжет пучина (итал.).}
Quando fiam uti chelidon {*} - Ласточка ласточка
{* ...когда же я стану, как ласточка (лат.).}
La Prince d'Aquitaine a la tour abolie {*}
{* Аквитанский принц у разрушенной башни (франц.).}
Обломками сими подпер я руины мои
Будет вам зрелище! Иеронимо вновь безумен.
Datta. Daydhvam. Damyata {*}.
{* Давай, сострадай, властвуй собой (санскрит.).}
Shantih shantih shantih {*}
{* Заключительные слова из "Упанишад". В автокомментарии Элиот
переводит их как "Мир (покой), превосходящий всякое понимание" (the Peace
which passeth understanding).
После глухого молчанья в садах
После пыток в пустыне
Воплей и плача
Темницы, дворца и раскатов
Весеннего грома далеко над горами
Тот кто был жив ныне мертв
Мы что были живы теперь умираем
И терпенье кончается
Здесь нет воды лишь камни
Камни и нет воды и в песках дорога
Дорога ведущая в горы
В горы камней в коих нет воды
А была бы вода мы бы встали припали бы к ней?
Но ни встать ни помыслить средь этих камней
Солью пот и ступни в песке
Средь этих камней чуть воды бы
Мертвых гор пересохшая черная пасть
Здесь ни встать ни сесть ни упасть
Даже безмолвия нет в этих горах
Гром без дождя
И одиночества нет в этих горах
Исподлобья красные злобные лица
Смотрят глумливо из жалких лачуг
Была бы вода
А не камни
Пусть камни
Но и вода
И вода
Родничок
Лужица
Хоть бы голос воды
Не цикады
Не посвист иссохшей травы
Журчанье воды по камням
В коих дрозд-отшельник средь сосен
выводит
Кап-кап кап-кап кап-кап-кап
Но нет здесь воды
Кто он третий идущий всегда с тобой?
Посчитаю так нас двое ты да я
Но взгляну вперед по заснеженной дороге
Там он третий движется рядом с тобой
В темном плаще с капюшоном
И не знаю мужчина ли женщина
- Кто ж он бок о бок с тобой?
Что там за звуки с небес
Тихий плач материнский
Что там за орды несутся
По иссохшей безводной равнине
Коей нет ни конца и ни краю
Что за город там над горами
Рассыпается в лиловом небе
Падают башни
Иерусалим Афины Александрия
Вена Лондон
Фантом
И женщина свой распустила узел
И волосы как струны зазвенели
Нетопыри сложив крыла на пузе
Повисли вниз головой на капители
Лилового свеченья полоса
Колокола ударили на башне
Храня свой час вчерашний
И пересохших колодцев голоса
В этой пустыне меж гор нет жизни
Месяц бессилен и трава поет
Над щебнем надгробий
Пустая часовня, жилище ветра.
Окна зияют, дверь скрипит на ветру
Мертвые кости чар не таят.
Лишь петушок на коньке
Ку-ка-реку ку-ка-реку
Меж молний. Влагой дохнуло.
К дождю.
Ганга обмелел, и обвисшие листья
Ждали дождя, а тучи
Сгущались вдали над Гимавантом.
Джунгли присели в молчанье, как перед
прыжком.
И тогда гром сказал
DA
Datta: что же мы дали?
Отчаянье жить мгновеньем
Стоящее столетий благоразумья
Сим и лишь сим мы и жили
Чего не отыщешь ни в некрологах
Ни в эпитафиях наших затянутых паутиной
Ни за печатями сломанными адвокатом
В пустых наших квартирах
DA
Dayadhvam: Слышал я ключ повернулся
Только раз повернулся в замке
Думаем все о ключе, каждый в темнице
своей
О ключе, ощущая темницу
Лишь ночью - и звуки эфира
На миг оживляют разбитого Кориолана
DA
Damyata: Судно слушалось
Радостно твердой руки у кормила
Море спокойно, и сердце послушалось бы
Радостно, только позволь ему - забьется
Как велено кормчим
На берегу я сидел
И удил, пустыня за моею спиною
Наведу ли порядок я в землях моих?
Лондонский мост падает падает падает
Poi s'ascose nel foco che gli affirm {*}
{* И скрылся там, где скверну жжет пучина (итал.).}
Quando fiam uti chelidon {*} - Ласточка ласточка
{* ...когда же я стану, как ласточка (лат.).}
La Prince d'Aquitaine a la tour abolie {*}
{* Аквитанский принц у разрушенной башни (франц.).}
Обломками сими подпер я руины мои
Будет вам зрелище! Иеронимо вновь безумен.
Datta. Daydhvam. Damyata {*}.
{* Давай, сострадай, властвуй собой (санскрит.).}
Shantih shantih shantih {*}
{* Заключительные слова из "Упанишад". В автокомментарии Элиот
переводит их как "Мир (покой), превосходящий всякое понимание" (the Peace
which passeth understanding).
среда, 21 декабря 2011
Возможно потому, что похоже на болезнь, я поймал в себе безвидность сейчас. Или, вернее, я не очень понимаю, что такое была моя душа сейчас. Безвидное существо, почти слепое, движущееся, куда ему приказано, но у себя в уме оно живёт в другом мире. Очень в другом.
Вот пожалуйста. Настороженный зверь, почти хищный до кажой этой строчки, и очень нетерпимый к ним. Даже к ним. Он будто бы насмешлив, наверное, из за силы его желаний, не знаю каких именно. Да нужно ли мне их знать? Я тот, кто приказывал двигаться.
Он тоже знает.
И значит, мы доберёмся до берега? В общем же, я бы засомневался, что душа есть меч, если бы имел право. Если оно и подобно мечу, то в непроницаемой безжалостности, то, чем мы обладаем, но что...
О чем я тут писал? Нет, неважно. Я бы увлёкся и не больше.
Безвидно.
Так, так. Я не видел, чтобы на марше солдаты шли так же, как при параде.
Вот пожалуйста. Настороженный зверь, почти хищный до кажой этой строчки, и очень нетерпимый к ним. Даже к ним. Он будто бы насмешлив, наверное, из за силы его желаний, не знаю каких именно. Да нужно ли мне их знать? Я тот, кто приказывал двигаться.
Он тоже знает.
И значит, мы доберёмся до берега? В общем же, я бы засомневался, что душа есть меч, если бы имел право. Если оно и подобно мечу, то в непроницаемой безжалостности, то, чем мы обладаем, но что...
О чем я тут писал? Нет, неважно. Я бы увлёкся и не больше.
Безвидно.
Так, так. Я не видел, чтобы на марше солдаты шли так же, как при параде.
четверг, 24 ноября 2011
Боулз
"Под покровом небес"
Прочитан.
"Под покровом небес"
Прочитан.
понедельник, 07 ноября 2011
Снова пришли холода, и температура уходила всё ниже и ниже по столбику.
Утрами темнела чёрно-синими ледовыми лужицами и потёками выплеснутая вода, и под козырьками о-фуро пушистыми гроздьями рос вымороженный, вырывающийся из узких окошек, пар.
Наливалась, радуя глаз, хурма.
Вдыхать свежий, почти кристальный воздух, было счастливой мукой.
Молчать ночью, смотреть на рано вспыхивающую россыпь огней, слушать шорох морозного роя из чего-то нерасказанного и хокку.
Так завершалась первыми ноябрьскими числами осень. Время чистое, но для многих грустное, пугающее незаснеженностью и неупокоенностью.
***
Прошлое рассёк,
Разрубил будущее,
Оставил себя,
Настоящее сейчас,
Здесь и вместе - мы.
Утрами темнела чёрно-синими ледовыми лужицами и потёками выплеснутая вода, и под козырьками о-фуро пушистыми гроздьями рос вымороженный, вырывающийся из узких окошек, пар.
Наливалась, радуя глаз, хурма.
Вдыхать свежий, почти кристальный воздух, было счастливой мукой.
Молчать ночью, смотреть на рано вспыхивающую россыпь огней, слушать шорох морозного роя из чего-то нерасказанного и хокку.
Так завершалась первыми ноябрьскими числами осень. Время чистое, но для многих грустное, пугающее незаснеженностью и неупокоенностью.
***
Прошлое рассёк,
Разрубил будущее,
Оставил себя,
Настоящее сейчас,
Здесь и вместе - мы.
понедельник, 24 октября 2011
Меч рождается в Шимане. В Ниттохо Татара. Высокий, глиняный куб, и будто две могилы, из-под которых вырывается пламя, подводят к нему. Здесь производят тамахагане, сталь для катан, как и тысячу лет назад.
За три дня в домну входят тринадцать тонн древесного угля и восемь тонн железного песка. За час песок входит в золу. По цвету пламени и звуку огня мастер определяет, готова тамахагане выйти, или нет.
В средние века металл выплавляли в белых монашеских одеждах, считая рождение стали даром богини Канаджанушин.
Двадцать одна тонна угля и железного песка входят в печь лопата за лопатой. Три дня и три ночи. Глаза горят угольной пылью, боль. Семьдесят часов.
Глиняный саркофаг, будто наполненный лавой, разбивают.
Жар тысячи пятисот градусов. Сверкающий, как солнце, до белого раскалённый, рождается тамахагане, в двести раз более ценный, чем другая сталь.
Благодарение богине, удар в ладоши, чаша сакэ.
Стальная полоса три метра в длину и два - в ширину.
Из двадцати одной тонны остаётся три. Глыба, подобная астероиду.
В меч идут только края.
Молитва. Мастера Гасан. Клинок пятисотлетней давности.
От мастера Кирхары пришли грани Тамахагане. Все в белом в доме его.
Ни грамм не должен пропасть.
Тамахагане раскаляется в печи и расковывается на меньшие доли. Процесс нескольких часов. Затем на пластины. Из них выбираются рождённые для меча.
Они заворачиваются в рисовую бумагу и поливаются жидкой глиной и пеплом, чтобы не допустить воздух. Раскаливается и куётся.
Из веса годного материала уходит треть.
Пылающий белый куб, куб, что уместился в руках.
Он будет полосой в тысячу или тридцать три тысячи слоёв Каждая в тысячную долю миллиметра. Она и есть узор меча.
Прокаленную крепче кладут в центр меча.
Завершающие удары по полосе кладёт мастер. И он превращает полосу в меч.
Две недели, затем будет прокалка.
Смесь глины, пудры точильного камня и пепла.
Она ровно покрывает меч. Поверх мастер ведёт линию, в которой больше угольной пыли для его прочности.
Она почерк мастера.
Потом приходит день, когда меч получает душу.
Синее пламя, восемьсот градусов.
Меч обретает цвет восходящего солнца, миг.
Алое золото входит в купель.
Вздымающийся пар.
Вздох меча.
За три дня в домну входят тринадцать тонн древесного угля и восемь тонн железного песка. За час песок входит в золу. По цвету пламени и звуку огня мастер определяет, готова тамахагане выйти, или нет.
В средние века металл выплавляли в белых монашеских одеждах, считая рождение стали даром богини Канаджанушин.
Двадцать одна тонна угля и железного песка входят в печь лопата за лопатой. Три дня и три ночи. Глаза горят угольной пылью, боль. Семьдесят часов.
Глиняный саркофаг, будто наполненный лавой, разбивают.
Жар тысячи пятисот градусов. Сверкающий, как солнце, до белого раскалённый, рождается тамахагане, в двести раз более ценный, чем другая сталь.
Благодарение богине, удар в ладоши, чаша сакэ.
Стальная полоса три метра в длину и два - в ширину.
Из двадцати одной тонны остаётся три. Глыба, подобная астероиду.
В меч идут только края.
Молитва. Мастера Гасан. Клинок пятисотлетней давности.
От мастера Кирхары пришли грани Тамахагане. Все в белом в доме его.
Ни грамм не должен пропасть.
Тамахагане раскаляется в печи и расковывается на меньшие доли. Процесс нескольких часов. Затем на пластины. Из них выбираются рождённые для меча.
Они заворачиваются в рисовую бумагу и поливаются жидкой глиной и пеплом, чтобы не допустить воздух. Раскаливается и куётся.
Из веса годного материала уходит треть.
Пылающий белый куб, куб, что уместился в руках.
Он будет полосой в тысячу или тридцать три тысячи слоёв Каждая в тысячную долю миллиметра. Она и есть узор меча.
Прокаленную крепче кладут в центр меча.
Завершающие удары по полосе кладёт мастер. И он превращает полосу в меч.
Две недели, затем будет прокалка.
Смесь глины, пудры точильного камня и пепла.
Она ровно покрывает меч. Поверх мастер ведёт линию, в которой больше угольной пыли для его прочности.
Она почерк мастера.
Потом приходит день, когда меч получает душу.
Синее пламя, восемьсот градусов.
Меч обретает цвет восходящего солнца, миг.
Алое золото входит в купель.
Вздымающийся пар.
Вздох меча.
суббота, 22 октября 2011
01:50
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
вторник, 18 октября 2011
Осень хороша, но давняя, чуть не с конца лета ждавшая болезнь, сделала её той ещё.
Охота ко сну, охота читать, и охота не... как же это назвать? В общем, к большому уединнию.
Не... развлекаться общественно, что ли?
Угрюмо думать об обязательствах.
Даже дневник пересекается строкой нехотя. Вчера подстрелена рыжая с серым утка. Её лапы почти змеиные в чешуе.
Вспоминается конченная как-то в жертву партия.
Короткие стихи об осени.
Охота ко сну, охота читать, и охота не... как же это назвать? В общем, к большому уединнию.
Не... развлекаться общественно, что ли?
Угрюмо думать об обязательствах.
Даже дневник пересекается строкой нехотя. Вчера подстрелена рыжая с серым утка. Её лапы почти змеиные в чешуе.
Вспоминается конченная как-то в жертву партия.
Короткие стихи об осени.
понедельник, 12 сентября 2011